25.04.2013 в 18:41
Пишет PQ-12:По моему скромному мнению
Человеку страшно убивать других людей, если он никогда не делал этого раньше, и этот страх - это последний, как мне кажется, защитный барьер, который предохраняет от греха убийства, но убийство - это, как ни странно, не самый тяжкий грех. Это многие знают. Тем не менее, люди осуждают убийц не разделяя для себя, как и почему они убивают людей, при этом заявляют мне, что "Убийство все равно грех. Ваш Христос так сказал". Грех. Я знаю. Так же как знаю (ну, т.е. не доподлинно, основываясь на неопровержимых доказательствах, но знаю), что мой отец убивал людей, о чем некоторые не перестают мне напоминать, упирая на то, что "для тебя он должен быть мерзким грешником, ведь нету разницы, где убивать". Жизнь моего отца - это во многом война. Война на профессиональном уровне, с многолетним обучением тому, как убивать, как учить других убивать, как командовать теми, кто обучен убивать, как наиболее эффективно убивать и уничтожать. Я отдаю себе отчет в том, что такая жизнь - это еще и моя детская мечта (дети не думают об убийствах и нравственных противоречиях, но очень хотят быть героями и защищать родину), которая не сбылась, но вылилась в мордобой разной степени тяжести.
Не об этом я... Я о том, что мой отец всегда был для меня героем, но суть в том, что он был (и есть) героем не только для меня, о чем свидетельствуют многочисленные боевые награды на его форме. А я сделал парадоксальный, но с точки зрения веры абсолютно логичный вывод о том, что если бы не было во мне этого постоянного напряженного поиска э... оправдания для всех моих любимых героев, то не пришел бы я к вере никогда. И, задумавшись над словом "оправдание" я рассмеялся вслух, ведь если человек оправдан, то он "не виновен", а это значит, что может быть (это еще не факт, но может быть) я правильно выбрал профессию).
Вспоминаю, как отец водил меня маленького в штаб и показывал свою любимую картину, на которую он мог долго смотреть: там изображался какой-то красный командир, который гарцует на коне впереди пехотной цепи и размахивает саблей, как бы увлекая за собой солдат, показывая, что дух человека сильнее стали и огня...а со стороны противника уже ощетинились пулеметы белогвардейцев. Батя всегда говорил, что человек на коне впереди создает у пехоты некое ощущение защищенности, которое позволяет сделать людям очередной бросок под огнем пулеметов. Я хорошо помню, что взгляд у него был немного грустным, когда он смотрел на неё, и тогда я не мог понять, о чем он грустит, да и сейчас не знаю, но на мой вопрос он тогда отвечал, что ему немного жаль командира, потому что цепь-то он поднимет, но сам, скорее всего, первым и умрет. А маленький я спрашивал, нельзя ли тогда командиру спрятаться, чтобы его не застрелили, на что батя строго очень отвечал, что командиру в такой момент нельзя и что кто-то всегда должен поднимать людей в атаку, когда особенно страшно.
Я понимаю, что Александр Невский стал святым не потому, что зарубил больше всех врагов, но верю в то, что люди, всю свою жизнь посвятившие защите Родины, не могут быть просто мерзкими грешниками, не заслужившими прощения.
URL записиЧеловеку страшно убивать других людей, если он никогда не делал этого раньше, и этот страх - это последний, как мне кажется, защитный барьер, который предохраняет от греха убийства, но убийство - это, как ни странно, не самый тяжкий грех. Это многие знают. Тем не менее, люди осуждают убийц не разделяя для себя, как и почему они убивают людей, при этом заявляют мне, что "Убийство все равно грех. Ваш Христос так сказал". Грех. Я знаю. Так же как знаю (ну, т.е. не доподлинно, основываясь на неопровержимых доказательствах, но знаю), что мой отец убивал людей, о чем некоторые не перестают мне напоминать, упирая на то, что "для тебя он должен быть мерзким грешником, ведь нету разницы, где убивать". Жизнь моего отца - это во многом война. Война на профессиональном уровне, с многолетним обучением тому, как убивать, как учить других убивать, как командовать теми, кто обучен убивать, как наиболее эффективно убивать и уничтожать. Я отдаю себе отчет в том, что такая жизнь - это еще и моя детская мечта (дети не думают об убийствах и нравственных противоречиях, но очень хотят быть героями и защищать родину), которая не сбылась, но вылилась в мордобой разной степени тяжести.
Не об этом я... Я о том, что мой отец всегда был для меня героем, но суть в том, что он был (и есть) героем не только для меня, о чем свидетельствуют многочисленные боевые награды на его форме. А я сделал парадоксальный, но с точки зрения веры абсолютно логичный вывод о том, что если бы не было во мне этого постоянного напряженного поиска э... оправдания для всех моих любимых героев, то не пришел бы я к вере никогда. И, задумавшись над словом "оправдание" я рассмеялся вслух, ведь если человек оправдан, то он "не виновен", а это значит, что может быть (это еще не факт, но может быть) я правильно выбрал профессию).
Вспоминаю, как отец водил меня маленького в штаб и показывал свою любимую картину, на которую он мог долго смотреть: там изображался какой-то красный командир, который гарцует на коне впереди пехотной цепи и размахивает саблей, как бы увлекая за собой солдат, показывая, что дух человека сильнее стали и огня...а со стороны противника уже ощетинились пулеметы белогвардейцев. Батя всегда говорил, что человек на коне впереди создает у пехоты некое ощущение защищенности, которое позволяет сделать людям очередной бросок под огнем пулеметов. Я хорошо помню, что взгляд у него был немного грустным, когда он смотрел на неё, и тогда я не мог понять, о чем он грустит, да и сейчас не знаю, но на мой вопрос он тогда отвечал, что ему немного жаль командира, потому что цепь-то он поднимет, но сам, скорее всего, первым и умрет. А маленький я спрашивал, нельзя ли тогда командиру спрятаться, чтобы его не застрелили, на что батя строго очень отвечал, что командиру в такой момент нельзя и что кто-то всегда должен поднимать людей в атаку, когда особенно страшно.
Я понимаю, что Александр Невский стал святым не потому, что зарубил больше всех врагов, но верю в то, что люди, всю свою жизнь посвятившие защите Родины, не могут быть просто мерзкими грешниками, не заслужившими прощения.